мы вместе! солидаризм! фасции! единство!

Огромная доля человеческих патогенов поступает от других приматов, которые – притом что составляют лишь 0,5 % всех позвоночных – наградили нас 20 % самых тяжких болезней (в том числе ВИЧ и малярией). По той же причине многие человеческие патогены ведут свою историю от зарождения сельского хозяйства примерно 10 000 лет назад, когда люди начали одомашнивать другие виды и вступили с ними в продолжительный тесный контакт. От коров мы получили корь и туберкулез, от свиней – коклюш, от уток – грипп.

Аккум, признайся, что выбор домашних животных ты делал после консультации с Дедулей.

чет триггернул с #zhetw

Не помню, кто предложил новое решение, состоящее в том, чтобы весь военный комплекс перенести на Луну. Не в виде фабрик по изготовлению оружия, а в виде так называемых планетарных машин. Такие машины уже несколько лет использовались при исследовании Солнечной системы. Вспоминая это, я заметил, что, несмотря на все усилия, не могу припомнить множества деталей, да и не был уверен, знал ли их раньше. Если не можешь что-либо вспомнить, то по крайней мере сознаешь, что когда-то тебе это было известно, но я и этого сделать не мог. Кажется, перед началом операции я читал текст Женевской конвенции, но сейчас в этом не был уверен. Планетарные машины создавали многие фирмы, в основном американские. Они не походили ни на одно изделие, выпускавшееся до того промышленностью. Не фабрики, не роботы, а как бы нечто среднее. Некоторые напоминали гигантских пауков. Разумеется, была масса разговоров и призывов не вооружать их, а использовать исключительно для горных работ, но, когда дело дошло до переброски на Луну, оказалось, что каждое государство, у которого хватало на то сил, уже владело самоходными ракетными установками, орудийными батареями, способными нырять под воду, центрами управления огнем, именуемыми кротами, так как они зарывались глубоко под землю, и ползающими лазерными излучателями одноразового использования, устроенными так, что радиационный залп обеспечивался в них ядерным зарядом, который в момент выстрела превращал излучатель в раскаленный газ. Каждое государство могло запрограммировать на Земле свои планетарные машины, а специально созданное Лунное Агентство перебрасывало их в соответствующий сектор на Луне. Были разработаны принципы паритетов, устанавливающие, кто, сколько и чего может там поместить, а международные смешанные комиссии присматривали за этим Исходом. Военные и научные эксперты каждого государства могли убедиться на месте, что их оборудование выгружено и действует как положено, после чего обязаны были все одновременно вернуться на Землю. В ХХ веке такое решение было бы бессмысленным, ибо гонка вооружений не столько вопрос количества, сколько проблема новизны, а последняя в то время зависела исключительно от людей. Новые же устройства действовали на ином принципе, заимствованном у естественной эволюции растений и животных. Это были системы, способные к так называемой радиационной и дивергентной автооптимизации. Говоря проще, они могли размножаться и преобразовываться. На Луне предстояло начаться электронной эволюции новых видов вооружения. Благодаря этому каждое государство, невзирая на разоружение, не оставалось безоружным, поскольку сохраняло самосовершенствующийся арсенал, и одновременно сводилась на нет возможность любого неожиданного нападения со стороны противника. Война без объявления стала невозможной. Чтобы начать военные действия, каждое государство вынуждено было вначале обратиться в Лунное Агентство за получением права доступа к своему лунному сектору. Этого невозможно было утаить, а значит, тот, кому угрожали, тоже имел бы такое право и началась бы обратная транспортировка средств поражения на Землю. Однако клапаном безопасности, который сводил на нет такую возможность, была необитаемость Луны. Никто не мог выслать туда ни людей, ни разведывательные аппараты, чтобы проверить, каким военным потенциалом в данный момент располагает. Придумано было хитро, хотя проект вначале натолкнулся на сильное сопротивление штабов и замечания политиков. Луна должна была стать испытательным полигоном для оружия, эволюционирующего внутри выделенных государствам секторов. В первую очередь следовало свести к нулю возможность конфликтов между секторами. Если оружие, возникшее в одном секторе, напало бы на другой и уничтожило находящееся там вооружение, это нарушило бы желаемое равновесие сил. Сообщение, поступившее с Луны, немедленно привело бы к восстановлению ситуации, предшествующей соглашению, а возможно, и к войне, которую вначале по необходимости вели бы весьма скромными средствами. Однако спустя некоторое время противоборствующие стороны вновь восстановили бы военную промышленность. Правда, программы лунных систем были под контролем Лунного Агентства и смешанных комиссий ограничены таким образом, чтобы не допустить нападения одних секторов на другие, но эта страховка считалась недостаточной. По-прежнему никто никому не доверял. Женевское соглашение не превратило ни людей в ангелов, ни межгосударственные отношения в полюбовное согласие святых. Поэтому по окончании работ Луна была объявлена зоной, недоступной для всех, в том числе и для Лунного Агентства. Если б на каком-либо из полигонов программы, обеспечивающие безопасность, оказались уничтожены либо нарушены, Земля узнала бы об этом мгновенно, ибо каждый сектор был окружен заслоном, напичканным датчиками, действующими самостоятельно и непрестанно. Датчики должны были поднять тревогу, если бы любой вид оружия, пусть даже просто металлический муравей, преступил границу, образованную ничейной полосой. Однако и это не давало стопроцентной гарантии мира на Луне. Зато считалось, что такую гарантию обеспечивает доктрина так называемого тотального неведения. Конечно, каждое правительство знало, что в его секторе развивается все более совершенное оружие, но не имело представления, каково оно, а главное, совершеннее ли оно того, которое создавалось в других секторах. Не могло знать, ибо пути эволюции неисповедимы. Это установлено уже достаточно давно, и основным препятствием была неподатливость штабистов и политиков на аргументы ученых. Твердолобых убедили не логические доводы, а прогрессирующий развал экономики, вызываемый традиционным развитием вооружений. Даже последний идиот должен был в конце концов понять, что для гибели вовсе не нужна война, атомная ли, неатомная, если к ней вполне успешно ведут постоянно увеличивающиеся расходы на вооружение; безрезультатные же переговоры об их сокращении не прекращались уже десятки лет, потому лунный проект оказался единственно реальным выходом из тупика. Каждое правительство могло считать, что благодаря лунным базам становится все могущественнее в военном отношении, но не имело возможности сравнить возникавшей там разрушительной силы с силами других государств. Ну а поскольку никто не знал, может ли он рассчитывать на победу, то никто и не мог позволить себе риск начать войну. Ахиллесовой пятой такого решения была действенность контроля. Эксперты сразу же поняли, что первым, в чем будет состоять задача программистов каждого государства, окажется такое устройство переправляемых на Луну систем, которое сумеет свести на нет эффективность надзора. И вовсе не обязательно нападением на контролирующие спутники, но действием более хитрым, труднее обнаруживаемым – путем тайного проникновения в их связь для того, чтобы исказить наблюдаемые данные, передаваемые на Землю, а в особенности Лунному Агентству. Да, все понимали, что ненарушаемость мира зависит от ненарушаемости контроля, а секрет был в том, как обеспечить ее стопроцентно. Задача казалась неразрешимой, как regressus ad infinitum следовало создать систему, следящую за неприступностью контроля, но ведь и она могла стать мишенью для нападения, потому пришлось бы создавать контроль системы контроля за контролем системы и так до бесконечности. Эту бездонную дыру, однако, заткнули достаточно просто. Луну опоясали двумя сферами надзора. Внутренняя следила за неприкосновенностью секторов, а внешняя – за неприкосновенностью внутренней. Гарантией безопасности должна была служить полнейшая независимость обеих сфер от Земли. Тем самым гонка вооружений на Луне должна была происходить в абсолютной тайне от всех государств и правительств. Могли прогрессировать вооружения, но не надзор за ними. Последнему предстояло функционировать без изменений в течение ста лет. Собственно, все это, вместе взятое, выглядело достаточно иррационально. Каждое государство знало, что его лунный арсенал обогащается, но не знало как. Тем самым не имело от него никакой пользы в политике. Поэтому, вообще-то говоря, следовало бы договориться о полном разоружении без всяких лунных сложностей, но об этом не хотели и слышать. То есть, конечно, такие разговоры велись с первых дней истории человечества. Результат известен. Когда же наконец проект демилитаризации Земли и милитаризации Луны был одобрен, стало ясно, что рано или поздно начнутся попытки нарушить доктрину неведения. Действительно, время от времени в прессе под огромными заголовками появлялись сообщения о разведочных автоматах, которые либо вовремя сбегали после их обнаружения, либо, как говорится, попадали в плен к спутникам-перехватчикам. Каждая сторона тут же принималась обвинять другую, но установить происхождение разведчика было невозможно, так как электронный наблюдатель – не человек. Из него никаким путем ничего не вытянешь, ежели его сконструировали соответствующим образом. Спустя некоторое время такие анонимные разведчики, именовавшиеся космическими шпионами, перестали появляться. Человечество вздохнуло, тем более что все мероприятие имело и хозяйственную сторону. Лунные вооружения не стоили и ломаного гроша. Энергию им поставляло Солнце, сырье – Луна. Все это должно было дополнительно ограничить эволюцию вооружений, ибо на Луне отсутствуют руды металлов.
Штабисты всех стран не желали вначале соглашаться с проектом, утверждая, будто оружие, приспособленное к лунным условиям, может оказаться на Земле непригодным хотя бы потому, что там нет атмосферы. Не помню, как все-таки «добрались» до Луны, хотя наверняка и это мне в Лунном Агентстве объяснили. Лунное Агентство было надгосударственным органом, порожденным ООН, а обратилось оно ко мне по достаточно щекотливому поводу. Дублированная система контроля действовала, как оказалось, слишком хорошо. Было известно, что межсекторные границы не нарушаются, но и только. В изобретательных и беспокойных головах вырисовывалась картина нападения необитаемой Луны на Землю. Военизированное содержимое секторов не могло вступить в непосредственный конфликт или в материальный либо информационный контакт, но такое положение не вечно. Секторы способны были научиться передавать друг другу информацию через грунт, например, по так называемым сейсмическим каналам, маскируя искусственно вызванные колебания под естественные сейсмические явления, время от времени сотрясающие лунную кору. Самосовершенствующиеся вооружения могли, таким образом, в конце концов объединиться, чтобы однажды обрушить свой чудовищно возросший потенциал на Землю. Почему? Ну, скажем, вследствие аберрации эволюционных процессов. Какая выгода для безлюдных армий от того, что Земля превратится в пепелище? Разумеется, никакой, но и рак, столь часто встречающийся в организмах высших животных и людей, тоже ведь постоянное, хотя бесполезное и даже весьма вредное последствие естественной эволюции. Когда начали писать и говорить о лунном «раке», когда появились посвященные такого рода вторжению трактаты, статьи, фильмы, книги, изгнанный с Земли страх перед атомной гибелью вернулся в новой ипостаси. Система надзора включала и сейсмические датчики, и нашлись специалисты, утверждавшие, будто колебания лунной коры стали повторяться чаще, а кривые, вычерченные сейсмографами, якобы представляют собой шифры, посредством которых осуществляют контакт секторы, однако из этого не последовало ничего, кроме растущего страха. Лунное Агентство распространяло сообщения, которые, казалось бы, должны были успокоить общественное мнение, в них утверждалось, что вероятность такого события не составляет и одной двадцатимиллионной, однако столь точные вычисления отскакивали от умов человеческих как от стенки горох. Страх просачивался даже в программы политических партий, и раздавались голоса, требующие периодического контроля самих секторов, а не только их границ. Им возражали представители Агентства, разъяснявшие, что любая инспекция может преследовать и шпионские цели, попытаться раскрыть современное состояние лунных арсеналов. В конце концов после долгих и трудных совещаний и конференций Лунное Агентство получило полномочия на разведки. Оказалось, что проведение таковых отнюдь не столь просто, как думалось. Ни один из рекогносцировочных аппаратов не вернулся и даже ни разу не пикнул по радио. Посылали специально защищенные посадочные аппараты с телеаппаратурой. Они, как показало сателлитное наблюдение, опускались в назначенных местах, на Море Дождей, Морях Холода и Нектара, в ничейных зонах между секторами, но ни один не передал ни одного изображения. Каждый словно проваливался в лунный грунт. Ясное дело, это только увеличило панику. Возникла ситуация крайней напряженности. Как писала пресса, в качестве превентивной меры Луну следует раздолбать водородными ракетами. Однако сначала такие ракеты надо было заново создавать и тем самым возродить атомное оружие. Именно такие страхи и неразбериха и породили мою миссию

мир-системный анализ от Кагарлицкого, предпосылки революций и революционных ситуаций на базе "Краха второго Интернационала" ...
или, когда верхи не могут, а низы не хотят есть пирожные по-старому

с утра попал под "паровоз" Starlink ... ВНЕЗАПНО

и под залетный метеор

Физики десятилетиями бьются над концепцией Мультивселенной, пытаются найти доказательства верности многомировой интерпретации квантовой механики. Верно ли, что каждое из событий порождает свой собственный вариант Вселенной? Пока физики однозначно на этот вопрос ответит не могут.
Зато могут социологи. Назовём это теорией социологической Мультивселенной. Это когда человек, достигнув определённой должности, отрывается от реальности и на ментальном уровне переходит в чиновничье-статистический мир. В этом мире возможно многое. Разные прорывы, средние зарплаты в 100 тысяч, нулевая смертность от ковида. Физически он продолжает существовать в мире обычных людей. И даже может делать вид, что понимает нужды и чаяния народа. Но по большей части положение народа его волнует не больше, чем грибника, срезавшего гриб, волнует расстройство червяка, не успешного в этот гриб влезть.

payalnikk, Ну, ты-то отдельный оригинал, эт я помню.
Круче был ток кент у меня который идеологически не слушал вообще музыку, считая её шумом истеричных бездельников.

яркая, практически видимая невооруженным глазом, туманность "Лагуна" в Стрельце // ну, и куча шаровых скоплений с туманностями в комментах. в основном — область галактического центра
одни из самых сносных условий для съемки — тепло, небольшой ветер, нейтрализующий летающих кровососов, некритичный засвет восходящей Луной, отсутствие облачности ... умиротворение кокое-то ... как будто в своём познании настолько преисполнился, что как будто бы уже 100 триллионов миллиардов лет проживаешь на триллионах и триллионах таких же планет, понимаешь?

Коротко про поверхностные впечатления от каждого из штатов за прошлую поездку.

Nevada. Бывал неоднократно. Пустыня. Глазу не за что зацепиться. Встречающиеся на пути городки на удивление неплохие. Дешево. Везде казино.

Oregon. Бывал и раньше, но в Портленде. В этот раз совсем проездом, по юго-восточной части. Здесь пустыня, как в Неваде. Но петухи, как в Орегоне. Нахуй я там поехал -_- Не рекомендую.

Idaho. Картоха! Сказочная Беларусь. Торжество сельского хозяйства, чрезвычайно чисто, белые люди приветливы, климат и пейзажи норм, всё хорошо. Ощущение безопасности и безмятежности. Никто не обращает внимания на камеру-пушку у тебя на шее. У капитолия люди играют в шахматы и читают книжки. Я бы там пожил.

Montana. Самые восхитительные природные виды за всю поездку. Такие-то горы, такие-то горные реки. Невероятная красота. Хорошо готовят мясо бизона и всякую всячину из черники. Судя по дорожным знакам, зимой там пиздец.

Wyoming. Показался огромным благодаря особенностям маршрута (я его и пересекал продольно, и заезжал-выезжал несколько раз. С одной стороны горы и Йеллоустоун, с другой - хранимый стиль дикого запада. Всё про ковбойство, можно снимать кино. Пожалуй, самые комфортные загородные автомагистрали. За всё время не видел ни одного мента. Парнишка в супермаркете испугался моего русского акцента, похоже никогда раньше живьём нашего брата не видел. Мол такой высокий мужик и русский акцент, страшно. А я ему подыграл, говорю мол у себя на родине я обычный, среднего роста (197см, ага, лол). Он побежал к другим продавцам показывать на меня пальцем и рассказывать об этом.

South Dakota. Зацепил только запад штата, а там всё про гору Rushmore. Огромные оружейные магазины, продаётся всё что угодно, на любой вкус. Узнал многие стволы из Counter-Strike. Очень высокий уровень спокойствия и комфорта днём, но ночью какой-то движ. Народ там подбухивает.

Nebraska. Дыра пиздец. Дырища. Единственный штат с грунтовыми и гравийными дорогами между населенными пунктами. Сами населенные пункты трешовые (те, что успел посмотреть). Еда и бензин вдвое дешевле чем везде. Население - работяги по локоть в мазуте и по колено в грязи. Дилеров сельхозтехники встречается в разы больше, чем дилеров легковых автомобилей, но сельское хозяйство унылое до предела, с Айдахо не сравнить. Нехуй делать в этой вашей Небраске.

Colorado. Довольно красивые горы. Самые хуёвые и разъебаные асфальтобетонные дороги. Ремонт дорог просто везде, но толку не особо. Левацкий пиздец в центре, как я уже упоминал: ссанина, бомжи принимают наркотики у здания капитолия, у которого окна зашиты фанерой и исписаны графити. При этом невероятно тихий и спокойный район в центре, где мы остановились. Даже в coin laundry посетители все были нормальными, что прям редкость. Но отойди к парку или административным зданиям, и прям говном и мусором намалёваны призывы ценить некоторые виды жизни. Бомжи агрессивны, видя хорошую камеру на шее орут через дорогу, чтобы я их снимал, а потом, поди, платил им бабло за съемку.

Utah. Зацепил лишь север, где Солт-Лейк-Сити. Юг с красным каньоном еще не смотрел. Мормончики :) Симпатичные девочки с черными бейджиками и в цветастых сарафанах приветливы и говорливы. Новозеландок видел, хотели рассказать мне о мормонской теме. Удивил их, что их церковь в Томске была прям рядом с моим прошлым местом работы, и я в курсе. И гомосеки! Блядь, я думал, что видел в Сан-Франциско всё, но нихуя. Самое гомосячье место, что мне доводилось видеть. В санфране они как-то расположены кучкой, есть гоморайон целый, а в остальном - редкие вкрапления. в SLC же радужный флаг чуть ли не на каждом третьем доме повсеместно. Любая жральня или кофейня обмазана, обвешана, изрисована этой тематикой до предела. Единственное место, где black TRANS lives matter встречается чаще, чем просто блм. И трапов дохуя, как в Таиланде, только в отличие от тайских они не стараются быть симпатичными, лол. Бомжи просто везде, но в отличие от санфрана, портленда, ЛА, NY и прочих, они почему-то не обоссаные. Вони нет, ссанины нет, и агрессии вроде как тоже нет. Но бомжей ну очень много. Самый лучший кофе, самая высокая концентрация годных кофеен.

Питерское нагромождение всего.

Уже который день идет дождь.
Дождь, ливнем смывающий огороды. Дождь, не долетающий до земли. Дождь бьющий крупными каплями в стекла. Мелкий, моросящий, повисший туманом дождь. И вот выдалось выдался чудный денек, когда с рассвета небо раскрасило бирюзой и целый день сияло теплое весеннее солнце.
На завтра день вновь заполнится тучами и обрушится ливнем на землю. Но это будет только завтра, а сегодня взял велик прокатиться.
Чудненько: солнышко светит, яблони-груши-сливы отцветают, птички поют, коты орут, поликсены летают вместе с остальной крылатой нечестью. Дорога сухая, несколько сырых мест не в счет. Выехал на трассу — слева зеленеет поле, справа посевы и удаленные сосны начинают вспыхивать багровым закатным огнем. Ветра как такового нем можно топтать и топтать в свое удовольствие, попутно вертя головой на стороны. Традиционно остановился около урочища, полюбоваться закатом, поосмотреться, да подумать стоит ли ехать по полям. Как обычно решил, что всегда можно повернуть назад (в этот раз честно-честно) и вернуться уже известной дорогой. Съезжу до садов или до яров с адонисом, или до кургана времен татаро-монгол. Сначала — вперед, а там — будет видно.
Доехал до полевой дороги между урочищами, границы которые поделить не могут с начала времен, а теперешние князьки решили и вовсе ее распахать. Дорога сухая, накатанная, на идущий с неделю дождь намекают только не высохшая в глухой тени сырость. Окружающие поля как после росы — немного более темные чем нужно. Поехал по полю в сады — на удивление ехать можно: дорогу уже наметили, есть более-менее колея. Кто-то проехал по-сырому и дальше суглинок высох и превратился в твердое покрытие. Колея сантиметров 20-25 — приходится обращать на нее внимание, чтобы не выскочить в рыхлый грунт.
Сама дорога проходит рядом с лиственным лесом: дубы, клены-ясени, вязы — хорошее урочище с вековыми деревьями, и на опушках, буквально в полусотне метров, срываются пасущиеся косули.
В садах уже отцвели яблони. Дороги в садах с одного края — сухие, где разбитые, где укатанные; с другого — размытая колея, с сырой глиной. Словно кто-то отчертил по клеткам линию дождя, где ему идти, а где — нет.
Глубокие сумерки. Все ярче разгорается Венера и начинают прорисовываться звезды. Небо становится темно-синим. Глаза начинают переставать различать цвета окружающего мира.
В сотне метров передо мной на дорогу выскочили и неспешно пошли четыре кабана. Внимательно рассмотреть уже не было возможности, но по размеру все взрослые уже года по два-три. Остановился. Полюбовался балкой с классическим березовым лесом. Здесь раньше был питомник, и я отсюда взял несколько кустов айвы, один из которых прижился, уже значительно разросся и ранней весной усеян своими алыми цветами. Где-то пролаяла косуля. Завыл сыч.
Похлопал в ладоши, свистнул, чтобы кабаны меня услышали и поехал дальше.
В рюкзак вцепился жук-олень. Молодые жуки начали вылазить и кружат около груш и дубов. Натыкаются на ветки-листья, камнем падают в траву, громко жужжа и шебурша оттуда, чем под лапы попадется.
Сижу на раме над старым карьером кирпичного завода, от которого остались лишь пару старух там работавших, заросшая площадка на которой некогда стояла печная труба. Смотрю на удаленные огни сел и поселков. По трассам движутся редкие огоньки машин. Из поймы раздаются похрюкивания и визги кабанов. Где-то глухо ухнула выпь. Кричать несколько сычей. Посвистывают синицы. Начинают очередную серию песен соловьи. Жуки поднимаются из травы летят, натыкаются на препятствия, падают в траву, жужжат оттуда, поднимаются... и так по кругу. Отожравшиеся дождевые черви дергают вялые листья себе на прокорм, представляя собой весьма сюрреалистическое зрелище: качающаяся тростинка сначала растет, потом падает, потом ползет по кругу, хватает листок-травинку и в мгновение втягивается в нору, из которой торчит схваченный лист, лист некоторое время пытается втянуться и там уж либо так и остается торчать, либо дергаясь втягивается.
Время уже совсем позднее — решил сделать пару снимков и поехать через сад домой.
К сожалению, несмотря на то, что хрюкало, визжало и чавкало совсем близко, но фонарик выхватывал только тени для глаз, а для камеры это было совсем невозможным.
Снимок зеленеющего лоха и он же сделанный ранее. И немного хаотичного неба после ливня сделанного в начале мая.
А теперь Санна Курки-Суоньё выводит Маналу Transjoik, и неумолимо ускользающие мгновения воспоминаний от прогулки. Пусть будет так.

Хочу люто бешено порекоменьдовать недавно вышедший фильм Кровь Машин (Кровавые машины, если переводить правильно).
Заявлено что это "низкобюджетная фантастическая короткометражка в стиле олдскул".
Так вот - я смотрю и меня реально прет. Она стильная шо пипец. В каком фильме вы увидите восход солнца над ЖЕСНКОЙ ЗАДНИЦЕЙ?
Кислотные цвета, обнаженка, отличная техно-музыка в стиле синтпоп 80-ых. Я уже ищу санудтрек, ибо он ШИКАРЕН.

rayslava, и с бульдозером можно знатно поебаться

Дороги, которые выбираем, поросли придорожным кустарником и изрыты кротовинами, укатаны и истоптаны, завалены буреломом, перепаханы, забраны забором, перекрыты шлагбаумами, закатаны с асфальт, разбиты, с колеями, нехожены. На этих дорогах травы путают ноги, спотыкаешься о кочки, продираешься через бурелом, несешься с горы и чахнешь на холм, обливаясь потом и стуча зубами от болотной стужи, загрызаем насекомыми, шлют поцелуи и матерят. Блестят новые замки среди развалившихся хижин. Гоняешься за зайцами, за собаками, бываешь облаян косулями и лисицами, отожравшиеся кабаны устраивают скандалы за желудь или место, толстозадые барсуки перебегают дороги, из под ног срываются перепелки и прочие куропатки. Засматриваешься на облачка или поля. А вечером на темнеющем небе зажигаются звезды.